Франсин Хьюз и неоднозначное наследие ‘Синдрома избитой женщины’
Впервые я услышал о Франсин Хьюз в программе под названием "Я люблю 80-е". Они говорили о фильме 1984 года "Горящая кровать", в котором Фарра Фосетт сыграла реальную женщину Франсин Хьюз в главной роли. Поскольку фрагмент, в котором упоминался фильм, был комедийным, в этой истории было не так уж много содержательного, поэтому в итоге я занялся этим делом.
9 марта 1977 года в Дансвилле, штат Мичиган, после 13 лет жестокого обращения со стороны своего мужа Джеймса “Микки” Хьюза, Франсин Хьюз сожгла его заживо, пока он спал. Во время судебного разбирательства она была признана невиновной по причине временного помешательства. Это был один из первых случаев, когда в качестве защиты использовался “синдром избитой женщины”, хотя это произошло до того, как этот термин был кодифицирован. До дела Хьюза полиция очень редко сталкивалась с бытовым насилием, поскольку это рассматривалось как “семейная проблема”. Была история жестокого обращения, свидетелями которого были супруги, но ничего не было сделано.
Они впервые поженились, когда Франсин было 16 лет, и она даже не окончила среднюю школу. Согласно отчету для Washington Post, “Жестокое обращение началось во время их медового месяца, - рассказала она, - когда ее муж обвинил ее в том, что она одевается слишком откровенно, и сорвал с нее одежду. Они развелись в 1971 году, но Хьюз продолжал жить с ней и их четырьмя детьми после их официального развода.”
Что делает дело Франсин Хьюз уникальным, так это то, что — несмотря на огласку, телевизионный фильм и внимание, которое он привлек к домашнему насилию, — это не было чем-то, что изменило законы в пользу женщин, убивших своих предполагаемых насильников. В мире “Закон и порядок: Спецназ”, в котором я вырос, я думал, что "синдром избитой женщины" - это защита, и она сработала. Конечно, стандарт для женщин или любого человека, пережившего жестокое обращение, заключался в том, что, если у них были серьезные претензии по поводу жестокого обращения, они могли “стоять на своем”. Это не тот случай.
В 1979 году психолог и основатель Института домашнего насилия Ленор Э. Уокер предложила концепцию синдрома избитой женщины (BWS), который можно рассматривать как подкатегорию ПТСР. Уокер, возможно, известна некоторым тем, что давала свидетельские показания во время судебного процесса по делу об убийстве О. Дж. Симпсона, который оказался проблематичным из-за истории Симпсона с домашним насилием, и в итоге она дала показания в пользу Голдманов в гражданском деле.
На протяжении многих лет концепция подвергалась критике из-за того, что она создает образ жертвы домашнего насилия, которая в целом является пассивной фигурой. Это создает представление о жертве как о человеке, который не может дать отпор, за исключением одного случая, но это несправедливо, потому что не все выжившие ведут себя одинаково — то, с чем мы видим, что у людей по-прежнему возникают проблемы, - это понимание сегодня. Основная проблема, с которой всегда сталкивались при даче показаний о бытовом насилии, та же, что и с изнасилованием — обычно это происходит за закрытыми дверями. Все сводится к тому, кто сможет предоставить присяжным более убедительные доказательства. Это не значит, что она точна; это означает, что она может понравиться на эмоциональном уровне.
Джейн Х. Эйкен и Джейн К. Мерфи, два профессора права, написали в статье для издания юридического факультета Джорджтауна: “Даже когда они дают показания, женщинам, подвергшимся домашнему насилию, часто не верят. Несмотря на изменения в правовых и популярных концепциях бытового насилия, судьи и присяжные продолжают игнорировать или игнорировать показания жертв о жестоком обращении”.
Они продолжили: “[...] показания экспертов часто необходимы, чтобы развеять распространенные мифы о женщинах, подвергшихся побоям, и рассказать судьям и присяжным о динамике насилия в семье. Однако недавнее прецедентное право ограничило допустимость ‘ненаучных’ экспертных показаний и может затруднить практикующим специалистам привлечение экспертов в своих делах. Кроме того, особые проблемы с доказательствами возникают, когда жертвы используют как уголовные, так и гражданские средства правовой защиты против лица, наносящего побои.”
Затем вам нужно сбалансировать показания эксперта с давними предубеждениями, которые присяжные могли бы иметь в отношении предмета. Большинство людей, откровенно говоря, просто не осведомлены о бытовом насилии на психологическом уровне — даже о других жертвах.
Как заявила Национальная коалиция против домашнего насилия (NCADV) после дела Деппа-Хеда, “Обвинение жертвы проявляется во многих формах, включая критику жертвы за то, что она ведет себя не так, как вы от нее ожидаете. Хотя мы поддерживаем идею о том, что выжившие являются экспертами в своем собственном опыте жестокого обращения, выжившие не обязательно являются экспертами во всех переживаниях, пережитых жертвами жестокого обращения. То, что вы сделали бы или не сделали, не имеет значения; важно то, что вы верите жертве, даже если вы не согласны с тем, как она отреагировала”.
Как это связано с Франсин Хьюз? Что ж, она была такой жертвой, в которую верят люди — такой, которую они находят сочувствующей, как и следовало ожидать, — но это также свидетельство человека, который более десяти лет терпел побои и пошел на большие жертвы ради защиты своих детей. Когда чей-то случай представляет собой нечто меньшее, чем трагедия высочайшего уровня, мы видели разную реакцию общественности. Синдром избитой женщины/человека может быть и был инструментом для создания эмпатии и объяснения психологических переживаний выживших, но он может сделать так много только тогда, когда увековечивает патологию, которая только вызывает у людей скептицизм, если люди терпят неудачу.
“Громкие дела, проливающие свет на бытовое насилие, уже несколько десятилетий являются незаконным источником развлечений в этой стране”, - пишет NCADV. “В 1993 году люди шутили на счет Лорены (Боббитт) Галло. В 1995 году в заголовках газет доминировал судебный процесс над О. Дж. Симпсоном. В 2002 году убийство беременной Лейси Питерсон с затаенным дыханием освещалось новостными сетями по всей стране. В 2009 году появились шутки о Рианне и Крисе Брауне после того, как фотография ее травм стала вирусной.”
"Горящая кровать" вышла в 1984 году, но у нас все еще не было благодати для Лорены Галло. Мы говорим, и это справедливо, о том, как жертвам-мужчинам трудно заявить о себе из-за патриархата. Как феминистский сайт, мы освещали заявления выживших мужчин и трудности, с которыми они столкнулись, особенно со стороны других мужчин, удивляющихся, почему они не отреагировали насилием. Мы можем придерживаться этой истины и той истины, что люди также не хотят верить женщинам, если они не идеальны, что обычно означает смерть.
Я был подростком, когда разразилась история Рианны и Криса Брауна. Я помню, как женщины говорили: “Она, должно быть, что-то сделала”. Я помню, когда состоялся судебный процесс по делу Р. Келли о секс-видео, и многие члены сообщества поддержали его, несмотря на выдвинутые против него обвинения. Биллу Косби потребовалось два судебных процесса, чтобы быть осужденным, и даже это было отменено из-за неправомерных действий прокуратуры. Несправедливо по отношению к выжившим, когда мы игнорируем тот факт, что, несмотря на то, как мы превращаем истории о женщинах, сражающихся в ответ, в фильмы о жизни и сильные истории, это не влияет на обычного человека. Все, что это делает, - это создает все более и более узкий стандарт того, кому может быть причинен вред.
Что нам нужно сделать, вместо того, чтобы рассматривать какой—то один случай, так это действительно провести исследование - посмотреть, что говорят организации по борьбе с домашним насилием, и на самом деле изучить статистику, а не предполагать, из-за реакции общественности в Интернете, какова реальность. К сожалению, мы всегда считаем себя гораздо более прогрессивными, чем есть на самом деле.
9 марта 1977 года в Дансвилле, штат Мичиган, после 13 лет жестокого обращения со стороны своего мужа Джеймса “Микки” Хьюза, Франсин Хьюз сожгла его заживо, пока он спал. Во время судебного разбирательства она была признана невиновной по причине временного помешательства. Это был один из первых случаев, когда в качестве защиты использовался “синдром избитой женщины”, хотя это произошло до того, как этот термин был кодифицирован. До дела Хьюза полиция очень редко сталкивалась с бытовым насилием, поскольку это рассматривалось как “семейная проблема”. Была история жестокого обращения, свидетелями которого были супруги, но ничего не было сделано.
Они впервые поженились, когда Франсин было 16 лет, и она даже не окончила среднюю школу. Согласно отчету для Washington Post, “Жестокое обращение началось во время их медового месяца, - рассказала она, - когда ее муж обвинил ее в том, что она одевается слишком откровенно, и сорвал с нее одежду. Они развелись в 1971 году, но Хьюз продолжал жить с ней и их четырьмя детьми после их официального развода.”
Что делает дело Франсин Хьюз уникальным, так это то, что — несмотря на огласку, телевизионный фильм и внимание, которое он привлек к домашнему насилию, — это не было чем-то, что изменило законы в пользу женщин, убивших своих предполагаемых насильников. В мире “Закон и порядок: Спецназ”, в котором я вырос, я думал, что "синдром избитой женщины" - это защита, и она сработала. Конечно, стандарт для женщин или любого человека, пережившего жестокое обращение, заключался в том, что, если у них были серьезные претензии по поводу жестокого обращения, они могли “стоять на своем”. Это не тот случай.
В 1979 году психолог и основатель Института домашнего насилия Ленор Э. Уокер предложила концепцию синдрома избитой женщины (BWS), который можно рассматривать как подкатегорию ПТСР. Уокер, возможно, известна некоторым тем, что давала свидетельские показания во время судебного процесса по делу об убийстве О. Дж. Симпсона, который оказался проблематичным из-за истории Симпсона с домашним насилием, и в итоге она дала показания в пользу Голдманов в гражданском деле.
На протяжении многих лет концепция подвергалась критике из-за того, что она создает образ жертвы домашнего насилия, которая в целом является пассивной фигурой. Это создает представление о жертве как о человеке, который не может дать отпор, за исключением одного случая, но это несправедливо, потому что не все выжившие ведут себя одинаково — то, с чем мы видим, что у людей по-прежнему возникают проблемы, - это понимание сегодня. Основная проблема, с которой всегда сталкивались при даче показаний о бытовом насилии, та же, что и с изнасилованием — обычно это происходит за закрытыми дверями. Все сводится к тому, кто сможет предоставить присяжным более убедительные доказательства. Это не значит, что она точна; это означает, что она может понравиться на эмоциональном уровне.
Джейн Х. Эйкен и Джейн К. Мерфи, два профессора права, написали в статье для издания юридического факультета Джорджтауна: “Даже когда они дают показания, женщинам, подвергшимся домашнему насилию, часто не верят. Несмотря на изменения в правовых и популярных концепциях бытового насилия, судьи и присяжные продолжают игнорировать или игнорировать показания жертв о жестоком обращении”.
Они продолжили: “[...] показания экспертов часто необходимы, чтобы развеять распространенные мифы о женщинах, подвергшихся побоям, и рассказать судьям и присяжным о динамике насилия в семье. Однако недавнее прецедентное право ограничило допустимость ‘ненаучных’ экспертных показаний и может затруднить практикующим специалистам привлечение экспертов в своих делах. Кроме того, особые проблемы с доказательствами возникают, когда жертвы используют как уголовные, так и гражданские средства правовой защиты против лица, наносящего побои.”
Затем вам нужно сбалансировать показания эксперта с давними предубеждениями, которые присяжные могли бы иметь в отношении предмета. Большинство людей, откровенно говоря, просто не осведомлены о бытовом насилии на психологическом уровне — даже о других жертвах.
Как заявила Национальная коалиция против домашнего насилия (NCADV) после дела Деппа-Хеда, “Обвинение жертвы проявляется во многих формах, включая критику жертвы за то, что она ведет себя не так, как вы от нее ожидаете. Хотя мы поддерживаем идею о том, что выжившие являются экспертами в своем собственном опыте жестокого обращения, выжившие не обязательно являются экспертами во всех переживаниях, пережитых жертвами жестокого обращения. То, что вы сделали бы или не сделали, не имеет значения; важно то, что вы верите жертве, даже если вы не согласны с тем, как она отреагировала”.
Как это связано с Франсин Хьюз? Что ж, она была такой жертвой, в которую верят люди — такой, которую они находят сочувствующей, как и следовало ожидать, — но это также свидетельство человека, который более десяти лет терпел побои и пошел на большие жертвы ради защиты своих детей. Когда чей-то случай представляет собой нечто меньшее, чем трагедия высочайшего уровня, мы видели разную реакцию общественности. Синдром избитой женщины/человека может быть и был инструментом для создания эмпатии и объяснения психологических переживаний выживших, но он может сделать так много только тогда, когда увековечивает патологию, которая только вызывает у людей скептицизм, если люди терпят неудачу.
“Громкие дела, проливающие свет на бытовое насилие, уже несколько десятилетий являются незаконным источником развлечений в этой стране”, - пишет NCADV. “В 1993 году люди шутили на счет Лорены (Боббитт) Галло. В 1995 году в заголовках газет доминировал судебный процесс над О. Дж. Симпсоном. В 2002 году убийство беременной Лейси Питерсон с затаенным дыханием освещалось новостными сетями по всей стране. В 2009 году появились шутки о Рианне и Крисе Брауне после того, как фотография ее травм стала вирусной.”
"Горящая кровать" вышла в 1984 году, но у нас все еще не было благодати для Лорены Галло. Мы говорим, и это справедливо, о том, как жертвам-мужчинам трудно заявить о себе из-за патриархата. Как феминистский сайт, мы освещали заявления выживших мужчин и трудности, с которыми они столкнулись, особенно со стороны других мужчин, удивляющихся, почему они не отреагировали насилием. Мы можем придерживаться этой истины и той истины, что люди также не хотят верить женщинам, если они не идеальны, что обычно означает смерть.
Я был подростком, когда разразилась история Рианны и Криса Брауна. Я помню, как женщины говорили: “Она, должно быть, что-то сделала”. Я помню, когда состоялся судебный процесс по делу Р. Келли о секс-видео, и многие члены сообщества поддержали его, несмотря на выдвинутые против него обвинения. Биллу Косби потребовалось два судебных процесса, чтобы быть осужденным, и даже это было отменено из-за неправомерных действий прокуратуры. Несправедливо по отношению к выжившим, когда мы игнорируем тот факт, что, несмотря на то, как мы превращаем истории о женщинах, сражающихся в ответ, в фильмы о жизни и сильные истории, это не влияет на обычного человека. Все, что это делает, - это создает все более и более узкий стандарт того, кому может быть причинен вред.
Что нам нужно сделать, вместо того, чтобы рассматривать какой—то один случай, так это действительно провести исследование - посмотреть, что говорят организации по борьбе с домашним насилием, и на самом деле изучить статистику, а не предполагать, из-за реакции общественности в Интернете, какова реальность. К сожалению, мы всегда считаем себя гораздо более прогрессивными, чем есть на самом деле.
